Сдерживая слезы, она непримиримо качнула головой.
– Это ничего не меняет, – сердито оттягивая канаты, выбралась из ринга.
Но гордо удалиться в раздевалку не получилось. Сделав пару шагов, она почувствовала сильное головокружение и поняла, что с ней что-то неладно. Машинально вскинула руку к лицу и тут же ощутила теплую влагу на кончиках пальцев.
Кровь.
Заторможено соображая, она растерянно ловила рукой алую жидкость.
– Боже… – сдавленно пропищала она, теряя всякий запал.
Кровь начала капать на пол частыми каплями. Но упрямство не позволяло обернуться к Аравину и попросить помощи.
Он не сразу увидел, что она тормознула. Скрученное положение и приглушенный писк – вот что его насторожило.
– Что за…?
Из дверей кабинета вышел Щукин. При виде Стаси его лицо приобрело чрезвычайно бледное выражение лица.
– Что, черт возьми, произошло? Ядрена мать!
Аравин не осознавал, как быстро подлетел к Стаське. Как поднимал на руки и спустя пару широких шагов опускал на маты. Все эти движения стерлись.
Егор игнорировал тревожный мороз по коже и вставшие дыбом волосы на затылке. Старался трезво оценить ситуацию.
– Запрокинь голову, маленькая, – шепнул ей по-новому мягко. Сам не желал признавать свой голос.
Но сейчас ему не до самообладания. Беспокойство заполняло все его нутро.
– Честно говоря, я думал, аптечка нужна тебе, – бубнил сбоку Натаныч, подсовывая Егору пластиковую коробку. – Я всем сердцем надеюсь, что ты к этому не имеешь отношения.
– Совсем дурак стал? – возмутился Егор, полыхнув старого тренера взглядом. – У нее просто пошла кровь носом, и это произошло за пределами ринга. Лучше померь Занозе давление.
Пока Щукин надел тонометр на подрагивающую руку Стаси, Аравин успел смотать маленькие ватные тампоны и смочить их в сосудосуживающих каплях.
– Не бойся. Так надо, – ловко вставил влажные валики ей в ноздри.
Стася вдруг надломлено и хрипло засмеялась.
– Наверное, видок у меня еще тот, – гнусаво сказала она. – Чувствую я себя, как настоящий боец после изматывающего боя.
Егор лишь протяжно вздохнул. Темные глаза дольше обычного задержались на ее лице. Она не поняла смысла. Но глубина его взгляда вызвала во всем теле приятные покалывания.
– Бывало у тебя такое раньше? Кровь носом шла?
– Нет, – Стася слегка поерзала на спине и сморщила лоб. – Разве только совсем давно. В глубоком детстве.
– Сто тридцать пять на девяносто, – объявил Натаныч, обращая на себя внимание. – Высоковато для тебя.
– Я немного… перенервничала. Думаю, пройдет, как полежу.
Щукин кивнул, поднимаясь, и обратился исключительно к Егору:
– Знаешь, я тебе столько лет знаю. Но сегодня, мне казалось, что я вижу тебя впервые.
Осуждение в его голосе сквозило, сплетаясь с удивлением и заинтересованностью происходящим. Теперь точно не отстанет с расспросами и своими дурацкими выводами.
– Хоть ты не беси, Натаныч.
Щукин навязчиво улыбнулся, но промолчал. Старый черт давал понять, что разговор будет продолжен после того, как Стася уйдет. Насвистывая, он ушел в кабинет, и Егор тоже поднялся на ноги.
Отвернулся.
Он не хотел больше разговаривать. Он не хотел чувствовать на себе ее проникновенный взгляд. Ему необходимо было побыть наедине с собой.
– Я не хочу злиться на тебя, – гундося, прошептала Стася. – Но я злюсь. Все сложно... – она горестно вздохнула. – Наша дружба сложная.
Аравин даже не взглянул на нее. Схватив ветровку, просто вышел из зала. Бежал подальше от нее, от своих ощущений рядом с ней. От того незнакомца, в которого он превращался.
Мысленно он просеивал каждую эмоцию, испытанную рядом с ней. Сердце гулко билось в груди. Пальцы непривычно дрожали.
На улице не сразу осознал, что курит. Действовал машинально. И только с третьей затяжки едкий дым, жадно втягиваемый им, вернул ему толику самообладания.
Стаська обвинила его в бесчувственности. Да если бы она только знала, какой эмоциональный передоз он сегодня поймал. Если бы она понимала…
[1] Мухаммед Али
[2] Дж. Д. Сэлинджер